«Капитан» сдаваться не хотел
«Я уверен, что судно – не просто кусок металла, а живое существо со своим характером и даже собственным отношением к членам экипажа. Это много раз подтверждалось в моей морской практике.
Мне приходилось работать на судах, названных в честь великих сынов нашей Родины, а также в честь работников пароходства, с которыми еще при их жизни посчастливилось вместе поработать. И скажу, что эти суда, подобно людям, имели свою душу, характер и судьбу.
Одну из таких показательных историй мне рассказал мой знакомый боцман, который 15 лет работал на судне, названном в честь капитана Путилина. Это был капитан с большой буквы: строгий, волевой, решительный и преданный родному пароходству.
До поры до времени на судне, о котором пойдет речь, все было спокойно, лишь иногда случались неполадки, но быстро устранялись, на второй день о них уже все забывали. И вот однажды из пароходства поступило указание: произвести полную дегазацию танков с последующим перегоном судна в Бангладеш на продажу, то есть списать «на иголки».
Вот тут и началось! Стали производить помывку танков. Все делали, как всегда, но ничего не получалось, и вместо пяти суток мылись 15. А после то дизельгенератор остановится, то главный двигатель задний ход не отрабатывает, то судно не слушается руля. В общем, с горем пополам все же пришли в Бангладеш и стали на якорь. На следующее утро прибыл лоцман. И когда якорь оставалось оторвать от грунта, встала лебедка. Целый день моряки пытались поднять якорь, но так и не смогли. Лоцман был удивлен: грунт в этом месте песчаный, чистый, и якорь не мог ни за что зацепиться. Пришлось заказать катер с резаком и отрезать звено якорь-цепи, после чего пошли «выбрасываться» на берег. Дали полный ход, а руль – прямо. По теории, судно должно было прямо-таки носом «выйти» в берег, но оно в последний момент почему-то развернулось лагом.
А перед этим, когда экипаж стал готовить парадный трап, он тоже не пошел, «забуксовал»! Членам команды пришлось сходить на катер по штормтрапу.
Можно сказать: ну что тут удивительного, ведь судно-то уже старое, вот и начало все сыпаться и выходить из строя. Однако до этого момента все работало нормально. А тут судно вдруг заартачилось по полной программе. Воспротивился, видать «Капитан» тому, что с ним решили сделать, не хотел заканчивать свою трудовую жизнь. Вот и проявился его яркий и волевой, я бы сказал, человеческий характер.
«Иван Христофорович, это приказ!»
«Последние 10 лет я работал на теплоходе «Маршал Баграмян». И это судно не списали «на иголки», его продали новому хозяину в другую страну, арабам. Знаете, некоторые моменты его поведения в последние дни перед продажей были просто поразительны.
За долгие годы работы я знал это судно, как свой карман. Наш «Маршал» прилежно трудился, в сложных ситуациях вел себя как боец. Кстати, таким и был при жизни маршал Иван Христофорович Баграмян. А у меня перед прощанием с ним было такое чувство, как у отца, который отдает свою дочь замуж в чужую страну.
Мы сдали в Малайзии груз, и новый хозяин распорядился поставить судно на якорь. Надо было написать новое имя судна – «Аль Хамрия стар» — на корпусе, на спасательных кругах, шлюпке и т.д., иначе Регистр не выпускал его из порта. Я в последний раз с бака посмотрел на родной пароход. Было тихо, и мне показалось, что наш «Маршал» даже перестал дышать, и только якорь-цепь, словно слеза опускалась в море, нагоняя на меня тоску. Я уходил от своего кормильца, а он оставался в чужой стране, у чужих людей. Комок подкатил к горлу. Каким-то чужим голосом я сказал: «Прости, дружок, ты не подводил меня, да и я к тебе с душой относился». И пошел писать новое название. Но как ни пытался я закрасить старое имя, оно упорно продолжало проступать. Пришлось немало повозиться. Не хотел этому покоряться «Маршал Баграмян».
Когда работа с написанием другого названия была завершена, предстояло перегнать судно в Дюбай. И капитан дал команду: «Боцман и третий помощник – на бак! Вира якорь!» Я включил гидравлические насосы для подъема якоря. Реакции – ноль! Проверил – все в норме. Третий помощник капитана уже начал волноваться, спросил: «Алексей Иванович, что случилось?»
И тогда я обратился к «Маршалу»: «Иван Христофорович, надо сниматься. Это приказ». Повторно включаю те же кнопки и… станция запустилась. Якорь подняли и пошли в Дубай…
С «Маршала Баграмяна» я взял себе памятную табличку с биографией прославленного маршала Советского Союза И.Х. Баграмяна, его портрет чеканной работы и сдал все это в музей Новороссийского морского пароходства.
Алексей Карпов, бывший боцман, ветеран НМП».